На дворе был конец лета, и солнце палило над Ольховкой так, будто пыталось расплавить

На дворе был конец лета, и солнце палило над Ольховкой так, будто пыталось расплавить асфальт и остатки логики в головах избирателей. Где-то в Москве, в просторном офисе радиостанции «Как бы Радио», царила тишина, которую нарушил только звонок старого кнопочного телефона, установленного, казалось, для декоративных целей. Ответил, как всегда, Саша – человек, способный договориться с кем угодно, кроме собственной совести.

– Да… Слушаю… А-а, Геннадий Викторович… Да, конечно помню… Что, выборы? Снова? И кто на этот раз?.. Ах, тот же? Ну, мы же говорили, что он не… Ладно, раз надо – сделаем.

Он повесил трубку и глубоко выдохнул. Прошло уже восемь лет с того самого «первого» Дня выборов, когда он и его команда в буквальном смысле вытянули абсолютно неизвестного кандидата в губернаторы. Чисто, красиво, без капли реальности. Тогда им удалось невозможное. Но теперь…

– Опять выборы. Опять он, – сказал Саша, входя в переговорную, где уже сидели знакомые лица.

Костя, бесконечно талантливый, но вечно уставший продюсер; Алена – голос разума и иногда совести; Дима – вечно нервный и саркастичный автор; Марина – та, без которой бы ничего не состоялось; и конечно, Арсен – человек-оркестр, который всегда появлялся там, где нужно было порешать.

– Снова в бой? – усмехнулся Дима, играя зажигалкой. – Или мы всё же научились отказываться?

– Научились, – отозвался Костя. – Но не сегодня.

Так началась новая эпопея. Им вновь предстояло отправиться в глубинку, где всё решается не голосами, а договорённостями, где губернатор – это не просто должность, а фактически царь и бог для местного населения. И где каждая остановка поезда могла стать политическим событием.

**

Ольховка встретила их жарой, пылью и тем же самым лицом – Михаилом Ивановичем Текутьевым, всё тем же кандидатом, который восемь лет назад был тихим юристом, а теперь стал губернатором. Правда, за это время он успел растерять и скромность, и большую часть здравого смысла.

– Друзья мои! – воскликнул он, раскинув руки, как будто хотел обнять воздух. – Ну слава богу, приехали!

Его глаза горели тревогой. Он знал, что без столичных спецов ему не вытащить этих выборов. Рейтинги падали, конкуренты набирали силу, и даже простые бабушки на лавках начинали задавать неудобные вопросы.

– Ну что, снова шоу? – спросила Марина, кивнув на площадку перед Домом культуры, где уже строили сцену.

– Шоу, – кивнул губернатор. – И не просто. Нам надо так закрутить, чтобы даже оппозиция аплодировала.

Саша оглядел команду. Всё было как прежде, и в то же время – иначе. Люди повзрослели. Их шутки стали более язвительными, а надежды – менее искренними. Но дело есть дело.

**

Первым шагом стало переформатирование предвыборного штаба. На местах сидели люди, которые боялись не проигрыша, а непонимания происходящего. Их обучили говорить лозунгами, улыбаться в камеру и не путать имя кандидата с названием области. Команда столичных пиарщиков начала творить чудеса.

На второй день был устроен субботник, где губернатор лично сажал дерево. На третий – сельский фестиваль, где он играл на баяне. На четвёртый – встреча с молодёжью в TikTok-стиле. Всё это записывалось, монтировалось и выкладывалось на YouTube с припиской «#народныйгубернатор».

Параллельно шли ночные совещания.

– Нам нужен мощный вброс! – говорил Дима, обводя всех взглядом. – Что-то такое, чтобы сработало на эмоциях. Скандал? Спасение котёнка? Тайная встреча с матерью-героиней?

– Лучше компромат на конкурента, – мрачно вставил Костя. – Без этого – никуда.

**

Соперником Текутьева стал молодой политик с открытым лицом и реальной программой – Павел Степанов. Простой, честный, и, что хуже всего для них – популярный. Его штаб вел честную, внятную кампанию. Он говорил о дорогах, медицине, образовании. Люди его слушали.

– Если он победит, то это будет победа здравого смысла, – сказала Алена за ужином. – А значит, нам крышка.

– Не нам, а губернатору, – поправил Саша. – Мы просто инструмент.

– Инструмент, который решает судьбы, – добавила Марина.

И они продолжили.

**

День за днём Ольховка превращалась в арену медийной битвы. Улицы были заклеены плакатами, каждая маршрутка играла гимн кампании, а в местной аптеке раздавали таблетки от давления с логотипом кандидата. Ситуация становилась всё более абсурдной. Команда придумывала всё новые поводы для пиара: Текутьев нырял в пруд с водолазами, чтобы «найти утонувшую мечту народа», пил чай с дальнобойщиками, учил детей кататься на роликах.

Но рейтинги Степанова продолжали расти.

– Что ж, пора план «Б»… – вздохнул Арсен, доставая из папки «компромат».

Это был старый скандал из молодости Павла. Ничего страшного, но в нужной подаче – взорвёт инфополе. Решение было принято быстро. Видео попало в сеть. Волна негодования – следом. Но неожиданно Павел признал ошибку, извинился публично и… выиграл симпатию публики.

– Всё, он теперь святой, – буркнул Дима. – Мы только помогли.

**

Команда собралась на набережной, поздно вечером. Они молчали. Только шум воды и далёкие вспышки фейерверков от предвыборного митинга Текутьева.

– Мы делаем это зря? – спросила Алена.

– Мы делаем это потому, что умеем, – ответил Саша.

– А может, пора перестать?

Ответа не было. Только лёгкий ветер с реки и ощущение, что что-то ускользает. Что мир меняется. Что люди начинают думать. И что, возможно, на этот раз всё будет иначе…

**

Но не всё было так просто.

На утро появились сведения о нарушениях. Бюллетени, вбросы, анонимные звонки. Местные власти суетились. В штабе – паника. Текутьев ходил по комнате, бормоча себе под нос.

– Не могу проиграть… Не имею права… Всё же сделали, всё… Как они могли?..

А где-то вдалеке, на центральной площади, Павел Степанов говорил в микрофон:

– Выборы – это не битва технологий. Это доверие. И оно не покупается за концерты и плакаты.

Толпа слушала. Кто-то аплодировал. Кто-то снимал на телефон.

**

А тем временем Саша сидел один в фургоне, смотрел в экран планшета и медленно стирал логотипы с презентации. Он чувствовал, что финал близок. Но каким он будет – никто не знал.

Выборы ещё не закончились. Итоги ещё не подведены. Губернатор ещё не проиграл. Или уже?

Но для команды «Как бы Радио» всё стало ясно.

И впереди был новый рассвет, новые звонки, и, возможно, новый день выборов…

День выборов 2

(Продолжение. Ольховка не сдаётся)

Ночь перед выборами в Ольховке выдалась тяжёлой, липкой, нервной. Над городком витал особый воздух — как будто сам кислород пропитался фальшью и ожиданием предательства. В штабе Текутьева — полуночные телефоны, недопитый чай с мятой, шуршание бумаг, тревожные взгляды. Штаб Степанова — тишина, свет тусклой лампы, запах валерьянки и надежды.

Команда «Как бы Радио» уже не работала — она выживала.

– Мы теряем почву, – тихо сказал Саша, глядя на экран ноутбука. – Даже наш контент уже не цепляет. Люди устали. Им хочется не шоу, а смысла.

Костя не ответил. Он перебирал флешки, просматривая отснятый за две недели материал. Всё казалось фальшивым — даже когда Текутьев обнимал новорождённого телёнка и плакал от умиления.

– Что будем делать, если проиграет? – спросила Алена, входя с улицы. У неё на плечах была плед-куртка, пропахшая дымом. – Он нас не простит. И кто знает, кто ещё не простит.

– Он не должен проиграть, – отрезал Саша. – Мы не для того сюда ехали, чтобы наблюдать финал чужой победы.

**

Утро дня голосования началось с аварии — сломался сервер в избирательной комиссии. По городу мгновенно поползли слухи: «вбросы!», «саботаж!», «американцы вмешались!», «бабка с фальшивым бюллетенем!»…

Тем временем Текутьев с трудом завтракал, нервно отодвигая кашу.

– Я проиграю, – шептал он. – Всё. Они поверили ему, не мне. Они видят, что я — маска. А он — человек.

– Но маски всегда побеждают, – спокойно произнёс Арсен, входя в комнату. – Если правильно настроить свет.

– У нас уже не свет, у нас — выжженная сцена, – с горечью добавил Костя, подходя к окну.

**

К полудню активность на участках была безумной. Пожилые — первыми. Молодёжь — с кофе в руках, сонными глазами. Все как будто знали: это не просто голосование, это спектакль с неизвестным финалом.

В штабе Степанова тем временем царила военная дисциплина. Павел не улыбался. Он проверял цифры, разговаривал с наблюдателями, сам отвечал на звонки.

– Всё должно быть чисто. Даже если проиграем — проиграем с честью, – повторял он. – Мы не ради кресла. Мы ради страны.

– Ради Ольховки, – поправила его секретарь Лена, краснея.

– Ради будущего, – добавил Павел и впервые за день улыбнулся.

**

В штабе Текутьева — тишина. Никаких шуток, никакого кофе с печеньем. Только звук мышки, щёлкающей по страницам аналитики, и вкрадчивый голос Арсена:

– У нас есть три варианта. Первый — откровенный шантаж. Второй — договориться. Третий — сбежать.

– Сбежать? – переспросил Текутьев. – Куда?

– В Крым, – не моргнув, сказал Арсен.

Саша рассмеялся.

– Есть четвёртый. Мы включаем старую школу. Устраиваем концерт. Возим людей на автобусах. Понижаем явку на «проблемных» участках. И параллельно… немного магии в подсчётах.

– Это уже уголовка, – сказал Костя.

– Это уже игра, – ответил Саша.

**

Вечером прошёл митинг. Павел вышел на сцену с микрофоном, в футболке и джинсах, без плакатов и фонограмм. Он говорил просто. Он не обещал рая, не ругал оппонента, не гнался за аплодисментами.

– Я не святой. Я не герой. Я просто такой же, как вы. Я хочу, чтобы нам не было стыдно за свой выбор. Хоть раз.

Толпа слушала. Тишина была гулкой.

А за кулисами, в тени сцены, стоял Арсен и смотрел на всё это, не отрываясь.

– Мы не победим, – сказал он, будто самому себе.

**

Часы тикали. Подсчёт голосов начался. Всё шло медленно, как будто сама система боялась признать реальность. Первые участки показали паритет. Потом – перевес в пользу Степанова.

Саша уже не говорил ничего. Он сидел, словно потерянный ребёнок в конце карнавала, где все клоуны сняли маски и оказались обычными людьми. В его голове прокручивались кадры — из первого «Дня выборов», из этого, из будущего, которого, возможно, не будет.

– Я устал, – сказал он наконец. – Не физически. Внутренне. Мы всё это делаем как шоу, а люди живут по-настоящему.

Костя вздохнул:

– Мы не делаем выборы. Мы делаем вид, что они есть.

**

В 2:34 ночи свет в штабе Текутьева погас. Электричество отключили во всём районе. Кто-то сказал – перегрузка. Кто-то – саботаж. А кто-то – что это знак.

Через 10 минут поступила новость: на одном из участков задержали молодого человека с пачкой бюллетеней. В кармане у него нашли флешку с видео, где голосовали «мертвые души».

Паника. Крики. Телефоны. Вызовы. Давление.

Арсен молчал.

– Что теперь? – спросил Текутьев.

– Теперь? Ждём рассвета. И суд.

**

Но рассвет не принёс облегчения. Пришла только усталость. И цифры.

Павел Степанов — 51,8%
Михаил Текутьев — 44,7%

Остальные — «против всех» и испорченные бюллетени.

Тишина.

А потом начался шум.

**

– Это ошибка! — кричали в штабе. – Это фальсификация! Это заговор!

Но никто не слушал. Наблюдатели подтвердили честность. Международные представители — прозрачность. Журналисты уже писали заголовки:

“Честная победа. Неожиданная. Настоящая.”

Саша смотрел в экран, на лицо Степанова, озарённое вспышками камер. Он был не рад. Он был спокоен.

– Мы проиграли, – сказал Саша.

– Нет, – ответила Алена. – Мы впервые были свидетелями победы.

**

А в кабинете, среди пустых бутылок из-под воды, мятых бумаг и оборванных флагов, сидел один Текутьев. Без галстука. Без охраны. И даже без звука.

– Я… старался… – прошептал он, уставившись в потолок.

– Мы все старались, – сказал Арсен. – Но настало время других усилий.

Текутьев кивнул. И заплакал. Тихо, как ребёнок, потерявший свою игрушечную корону.

**

Команда «Как бы Радио» уехала в Москву на следующий день. Без фанфар. Без победы. Но с ощущением, что они увидели конец эпохи. Или её начало?

Саша сидел у окна поезда, глядя на мелькающие деревья, как на слайды несбывшейся презентации.

– Вернёмся? – спросил Костя.

– Возможно, – ответил Саша. – Если снова позовут. А может… мы сами захотим.

Поезд мчался вперёд. За окном начиналась новая страна.

Но выборы… ещё не закончились.