Сегодня был мой редкий, почти священный выходной. Солнце лениво скользило по шторам,

Сегодня был мой редкий, почти священный выходной. Солнце лениво скользило по шторам, а я, натянув любимый халат цвета кофе с молоком, собиралась посвятить день себе — немного почитать, приготовить что-то вкусное к вечеру, дождаться мужа с работы. Всё шло идеально, пока я не решила перестелить постель.

Сорвала простыню, встряхнула подушку… и замерла. На белоснежной наволочке лежал яркий, длинный, как струна, рыжий волос. Такой вызывающий, не мой. Совершенно точно не мой — я брюнетка с самого рождения, и даже если бы вдруг решилась на эксперимент, то уж точно не на такой оттенок.

Я снова взглянула на находку, моргнула, потёрла глаза, как в глупом фильме, где героиня надеется, что это всего лишь галлюцинация. Но волос всё так же лежал, словно издевался.

Вчера Артём вернулся домой после «командировки». Вторую неделю подряд он якобы колесит по регионам — совещания, презентации, переговоры. Последние полгода его поездки стали подозрительно частыми. Особенно меня настораживало, что на видеозвонки он почти не отвечал. То связи нет, то он в машине, то уже поздно… Но я старалась не думать о плохом. До сегодняшнего утра.

И тут зазвонил телефон. На экране — его имя. Я глубоко вздохнула, выровняла голос и ответила.

— Аля, милая… — начал он с тяжёлым вздохом. — Плохие новости. Придётся снова уехать. Семёнов слёг, а проект надо вести. Меня просят заменить. Пара недель — и я вернусь.

— Опять? — выдохнула я. — Ты, может, заявление сразу на отпуск подашь? Ты же выгоришь к чёртовой бабушке.

Я говорила мягко, но внутри уже бурлило. Стоило ему повесить трубку, я сразу же набрала того самого Семёнова. Мы знакомы давно — встречались на корпоративе, потом ещё пересекались.

— Здравствуй, Гена! Слышала, приболел? Как ты?

— Что? — удивился он. — Да я как огурец. Работаю в полную силу. Это твой Артём взял отпуск на две недели. Разве не с тобой он едет в Шарм-эль-Шейх?

Мир пошатнулся. Мне буквально не хватило воздуха. Шарм-эль-Шейх? Египет? Он? Без меня?

— Ах вот как, — ответила я, с трудом заставив голос звучать весело. — Значит, сюрприз готовит… Ну, тогда я пошла паковать чемодан!

Повесив трубку, я села на край кровати, всё ещё держа в руках этот проклятый рыжий волос. Всё встало на свои места: и странные поездки, и уклончивые ответы, и холод в голосе. Артём не просто лгал. Он готовился к отпуску с любовницей, пока я — его жена — копила на новую плиту и отказывала себе в каждом лишнем платье.

Решение пришло мгновенно.

Я зашла на сайт агентства, где он обычно бронировал путёвки — пароли и доступы давно были общие. Нашла бронирование: Египет, отель на первой линии, номер с видом на море, две персоны. Рейсы туда и обратно, даты — всё совпадало.

Я купила горящую путёвку на тот же курорт, но с прилётом на три часа раньше. Забронировала отдельный номер. Купила билеты. Оплатила трансфер. И даже забронировала обратный рейс с отъездом на день раньше. У меня были сбережения, копившиеся годами — премии, надбавки, даже та «шубная заначка», что я берегла с зимы.

Меня трясло. Я то злилась, то плакала, то смеялась от абсурда ситуации. Мой идеальный Артём, который всегда «перерабатывает ради семьи», оказался обычным ловеласом с ярко-рыжей куклой под боком.

Но я не собиралась устраивать сцену в аэропорту. Я поеду. Я буду выглядеть на миллион. Я отдохну, как никогда в жизни. И вернусь не просто обновлённой — а вооружённой. Консультируюсь с юристом, подаю на развод. Дом в центре города, между прочим, был записан на меня. Его подарила бабушка ещё до свадьбы. А детей у нас не было. Так что лишиться нечего. Только свободу — я её как раз собиралась вернуть себе.

Я поехала в торговый центр. Купила три купальника — один с кружевами, один спортивный и один такой, что кровь в жилах стынет. К ним — лёгкое прозрачное платье, с запахом. Туфли на каблуках, очки, соломенную шляпу. Потом — салон красоты. Волосы, маникюр, пилинг, массаж. Я впервые за долгое время делала всё это не ради кого-то, а для себя.

Вечером упаковала чемодан. Выложила на кровать все документы, билеты, бронь. Убедилась, что всё на месте.

А потом села в кресло у окна. Долго смотрела на огни города. Впервые за многие годы не чувствовала страха. Была только решимость — холодная, точная, как сталь. Всё, что было, осталось в прошлом. Больше я не буду «удобной женой». Не буду прощать ложь. Не буду жертвовать собой ради того, кто плюёт на мою любовь.

И всё же, где-то внутри, совсем глубоко, болело. Потому что я любила его. Верила. Строила планы. Хотела вместе состариться.

Но он сделал выбор. А теперь — моя очередь.
Аэропорт был шумным, пах кофе, дезинфекцией и чужими надеждами. Я стояла в очереди на посадку, сдерживая волнение. Чемодан катился за мной, а на лице — маска спокойствия. Внутри всё дрожало, но снаружи — ни трещинки. Я знала: сегодня начинается не просто отпуск. Сегодня начинается мой новый акт в этой пьесе, где я — наконец — главная героиня.

Самолёт поднялся в небо, и я, впервые за долгое время, не смотрела в окно. Мне было всё равно, как там облака. Я повторяла в голове детали: время прилёта Артёма, отель, в котором он остановится, цвет купальника, в котором я впервые выйду на пляж. Мысленно репетировала всё до мелочей.

В Египте было жарко, обжигающе ярко, и почему-то сразу больно красиво. Воздух пах морем и пылью, цветы на клумбах цвели вызывающе, словно смеялись: «Смотри, жизнь всё ещё здесь». Я добралась до отеля и оформила заселение без суеты. Номер был простым, но с балконом, с которого открывался вид на тот самый бассейн, где через несколько часов, вероятно, будет прохлаждаться мой муж с чужой женщиной.

Я скинула сандалии, прошла босиком по прохладной плитке и встала у окна. Там — шезлонги, пальмы, сверкающая вода. Люди смеялись, плескались, обнимались. Кто-то заказал мохито. Я закрыла глаза.

Мир шумел, но во мне — звенела тишина.

⸻

Он прилетел почти вовремя.

Я заранее узнала, в каком номере они остановятся. Пара на ресепшене — рыжая в коротком платье и мой Артём с той самой походкой, которую я узнаю даже сквозь тьму. Он держал её за талию. Она — смеялась, звонко, чуть визгливо. Её волосы были убраны в хвост, но один локон упал на плечо — и он был точно таким же, как тот, что я нашла на подушке. Совпадение? Нет.

Я прошла мимо них, не узнанная. Новая причёска, солнцезащитные очки, яркий платок — и я стала другой. Или, скорее, наконец-то стала собой. Не той женщиной, которая варит борщи и ждёт, пока он вернётся с «совещания», а той, кто больше не позволит с собой так обращаться.

Всё дальше и дальше я отдалялась от прошлого, будто оно прилипло к подошвам, но теперь стиралось в горячем песке.

Вечером я вышла на ужин. Надела то самое платье — полупрозрачное, с глубоким вырезом на спине. Макияж был лёгким, взгляд — тяжёлым. Я шла медленно, зная, что он уже там, за столиком в дальнем углу, с бокалом вина и её рукой в своей.

Я села через несколько столов. Сделала заказ. Открыла книгу, будто увлечена. Но видела — краем глаза, каждой клеткой — как он замер. Узнал ли? Или просто уловил дрожание воздуха?

Он перестал жевать, отложил вилку. Рыжая что-то шептала ему на ухо, но он больше не слышал. Я сделала вид, что листаю страницу, не поднимая взгляда. Внутри всё вибрировало.

Он встал. Пошёл к стойке. Сделал вид, что выбирает десерт. Но я видела: он искал глазами. И почти нашёл.

Я не пошла к нему. Не подошла, не закатила скандал. Я ушла на пляж. Сбросила сандалии и пошла босиком по ночному песку. Луна отражалась в воде. Мир был как никогда ясен: я — здесь, он — там. Мы разделены не расстоянием, а поступками.

⸻

Следующие дни я жила, будто в параллельной реальности. Он был в том же отеле, с ней — но я его не касалась. Я гуляла, загорала, плавала. Вокруг — мужчины, внимание, комплименты. Внутри — спокойствие, которого я не знала раньше.

Я наблюдала за ними как за фильмом. Он смеялся, целовал ей плечо, держал за руку. Только иногда — когда думал, что никто не видит — взгляд метался по сторонам. Искал меня? Или искал утешения в своих поступках?

Иногда я ловила его взгляд. Он задерживался на мне. Один раз — в баре у бассейна — он смотрел слишком долго. Подошёл. Остановился рядом. Но не сказал ни слова. Я сделала вид, что не замечаю. Он вернулся к своему столику.

Я знала — он уже понял.

И всё же я не открывала карты. Это было моё молчаливое разоблачение, и оно казалось мощнее любого крика.

⸻

На третий день я познакомилась с мужчиной. Андрей. Из Новосибирска. Приехал один, после развода. Улыбался тепло, говорил мягко, не лез в душу, но умел слушать. Мы болтали у бассейна, пили кофе, спорили о фильмах. Он не знал, что я здесь ради измены. Я не говорила. Просто была.

Артём видел. Его глаза мрачнели. Его движения становились резкими. Рыжая — начинала капризничать. Всё, что между ними было сладким, стало липким.

А я — смеялась. Живо, легко. Со вкусом жизни на губах.

И вдруг поняла: месть — это не обязательно сцена с пощёчинами. Иногда месть — это свобода. Красота. Молчание. Присутствие.

⸻

Я не знаю, когда именно он понял, что всё потерял.

Может, в тот вечер, когда увидел меня с Андреем, танцующей босиком у костра.

Может, когда я прошла мимо него, не обернувшись.

А может — только потом, когда вернётся домой, в пустую квартиру, и найдёт на столе письмо. Или молчание.

Но я не собиралась возвращаться прежней.

Я должна была ещё встретиться с юристом.

Я должна была ещё заглянуть в магазин и выбрать себе подарок — на новую жизнь.

Я должна была…

⸻

Продолжение не следует.

Потому что теперь — это её история. Без точки. Без границ. Без прошлого. И никто — даже он — не узнает, какой выбор она сделает завтра.
Она сама это решит. Впервые — только сама.
Утром, за день до их вылета, я снова стояла на балконе с чашкой кофе. Было тихо. Ещё никто не проснулся. Я смотрела на пустой бассейн, где вечером снова засверкают бокалы и зазвучит музыка. Но меня там уже не будет.

Я улетаю сегодня.

Собрала чемодан неторопливо, с тем уважением к себе, которого мне всегда не хватало. Каждая вещь, что я укладывала, казалась частичкой новой меня — той, что больше не живёт в тени чужой лжи.

Перед уходом я оставила на ресепшене конверт. Без имени. Внутри — копия билета, которым я прилетела сюда раньше него, и фотография с террасы отеля, на которой он был запечатлён — сидящим за столиком с рыжей. Я знала, что он увидит, поймёт и почувствует не жару Египта, а холод своей лжи.

В самолёте я смотрела в иллюминатор. Там — небо. Впервые за долгое время оно не казалось давящим. Я больше не думала о нём. Я думала о себе. О том, как открою двери квартиры, где больше не будет ни его вещей, ни его голоса. О том, как поставлю новую кружку на кухне — только свою. О том, как запишусь в бассейн, снова начну танцевать, куплю себе ту самую шубу — не потому, что «надо», а потому что могу.

И, может быть, однажды я снова влюблюсь. Но не потому, что боюсь быть одна. А потому, что я выберу. Я решу.

Потому что теперь — я свободна.